Это ожидаемо оказалось самым трудным этапом. Анна, видя меня балансирующим на привязанном к перилам сидении, которое готово сорвать с места и унести вдаль шумно бьющееся на стропах крыло, наотрез отказывалась присоединиться. Наконец, удалось поймать ее за руку. В первое мгновение девушка пыталась вырваться, но вдруг вся обмякла. Я уже подумал, что она потеряла сознание, но, прижав к себе, ощутил мелкий трепет ее тела и услышал тихое бормотание. Кажется, она молилась. Пользуясь моментом, затащил безвольную спутницу на табуретку, усадил за спину и пристегнул к себе ремнем. Ноги поднял повыше, так, что Анна сама обхватила меня ими. Теперь она от меня точно никуда не денется. Или вместе спасемся, или…
Ну, вперед! Достал кинжал, чтобы перерезать удерживающую нас веревку. Тут опять "проснулась" Анна:
— Нет!!! Не хочу!!!
— Анна, дорогая, я уже летал на таком устройстве! — попытался в очередной раз успокоить ее, вспомнив свою десантную молодость. Бесполезно!
Махнув рукой на громко причитающую спутницу, рубанул веревку. Нас с силой потащило вперед, не отрывая, впрочем, пока от крыши. Я только и успевал перебирать ногами, разгоняясь по скату. Крыша кончилась как-то слишком быстро. Когда мы оказались на ее срезе и внизу открылась стометровая пропасть в полной красе, даже у меня вырвался некий нервный возглас. А Анна просто дико заорала во все горло, оглушив напрочь и заколотила руками по моей спине. Но я перестал обращать на нее внимание — появились более насущные проблемы. Перехватил покрепче управляющие стропы и мы оказались, наконец, в свободном полете. Свободном, но как-то слишком уж направленном вниз! За считанные секунды мы потеряли пару десятков метров высоты. Я уже решил, что допустил где-то критическую ошибку, но аппарат, набрав скорость, вдруг сам перешел в гораздо более горизонтальный полет. Уф…
Однако, стартовав против ветра, мы пока удалялись от вожделенного моря. Пора было поворачивать, хотя аппарат так трясся и переваливался со стороны в сторону, что трогать управление категорически не хотелось. Летит кое-как, и ладно. Однако, делать нечего. Не разбиваться же на скалах? Я осторожно потянул за правую управляющую стропу. Импровизированный параплан, получив крен в указанную сторону, начал плавный вираж, обходя злополучную башню по большому радиусу. Ощутив касавшимся сидения "прибором" данный маневр, сопровождавшийся дополнительной тряской и скрипом веревок, девушка завизжала на совсем уж высоких нотах, явно местами переходя в ультразвук. Не обращая внимания на ее вопли, старался выдержать нужный радиус разворота. Получалось плохо, аппарат устойчивостью не отличался. Как и управляемостью.
Наконец, после нескольких утомительно-долгих секунд, из-за башни показалась бухточка, а в ней ожидающий нас корабль. От радости, видимо, я чуть сильнее потянул за стропу. Раздался угрожающий треск. Поднял голову и с ужасом обнаружил дырищу в правой части крыла, там где и крепилась управляющая стропа. Сама злополучная веревка оторвалась. Вот черт! Несколько мгновений я напряженно вглядывался в разрыв, но тот, кажется, не обнаруживал тенденции к дальнейшему расширению. Слава богу! Однако, все равно я остался без управления! Летим мы почти прямо к кораблю и оно, в принципе, уже не сильно и нужно, но если вдруг изменится ветер…
Высота быстро таяла. Но мы уже над бухточкой. Поверхность воды стремительно приближалась. Анна продолжала дико визжать, иногда всхлипывая. Я подтянул ноги повыше, чтобы не зацепиться за воду и заорал своей спутнице:
— Закрой рот и набери воздуха! Сейчас искупаемся!
Сидение табуретки с силой коснулось спокойной вечерней поверхности бухточки и отрикошетировало, подняв кучу брызг. Подскочило вместе с нами на полметра и тут же рухнуло обратно, чувствительно приложив по пятой точке. Больше вода нас не отпускала. Крыло протянув скользящее, как лыжа, сидение с пассажирами вперед еще десяток метров, потеряло скорость и сдалось, проиграв водной стихии. А мы погрузились в море с головой.
Выпустил ножки табуретки, в которые вцепился в последние мгновения перед приземлением, и покинул с закрепленным за спиной "грузом" уже отслуживший свое аппарат. Теперь бы не утонуть, после сравнительно благополучного спуска с небес! Мы вынырнули и я активно заработал руками и ногами. Ох, тяжело! Одежда намокла и тянула вниз. Но Анна, видимо, под воздействием прохладной воды и окунания с головой, перестала орать и тоже заработала конечностями, помогая. Так мы продержались с полминуты, пока не подошла бешено загребающая веслами лодочка, заблаговременно спущенная с корабля, как и договаривались. Нас затащили на борт, взяли на буксир плавающий на поверхности параплан и направились к судну. Я расстегнул пояс и повернулся к Анне лицом. Девушку трясло, то ли от холода, то ли от переживаний. А скорее всего, и от того и от другого.
Прижал ее к себе, стал целовать и растирать. Через минуту она прекратила всхлипывать и вдруг заявила:
— Хочу полететь еще раз!
Я слегка офигел. Хотя это известный эффект. После первого парашютного прыжка всегда тянет повторить. Но ведь она так отчаянно орала, чуть связки не порвала! Хрен поймешь этих женщин!
— С тобой! Ты действительно умеешь! — продолжала новоявленная энтузиастка крылатых полетов.
— Как нибудь попробуем… — растеряно пробормотал я.
Поднялись на борт корабля. Там нас встретили восторженными криками. Особенно старался Цадок. Но слишком уж пораженной невиданным зрелищем толпа не выглядела. Наверное, ожидали от кандидата в Мессии чего-то подобного. Подумаешь, спустился на крыльях с башни! Только Джакомо явно никак не мог подобрать челюсть.
Уже почти наступила темнота, но одно дело я отложить никак не мог.
— Ракету мне! — потребовал у Олега.
Быстренько притащили ракетную направляющую с установленным снарядом. Стрелять не доверил никому, сам взялся за установку. Дистанция немаленькая, но попасть реально. Прицелился, крикнул второму номеру: "Поджигай!" Ракета, на глазах изумленных до предела Анны и Джакомо, еще не имевших случая наблюдать работу нашего самого мощного оружия, сорвалась с направляющей и устремилась к тому самому месту, которое мы только недавно покинули. Попал! На бревенчатой крыше затрепетал огонек и вдруг бабахнул взрыв. Крыша обрушилась внутрь и еще пару часов мы имели удовольствие наблюдать охваченную бодреньким пожаром злополучную башню. После чего я счел себя отмщенным и, наконец, отправился спать.
Глава 16
Генуя встретила нас раздражающим моросящим дождем, сопровождавшимся достаточно прохладным ветром. Октябрь, как-никак. За три с половиной недели, прошедшие с памятного приключения на греческом острове, погода заметно испортилась. Зарядили дожди, море было неспокойно, хотя, горячими молитвами, видимо, пассажиров корабля, штормов, сравнимых по силе с самым первым, более не случалось. Так что мы довольно спокойно обогнули "сапог" итальянского полуострова, изредка приставая к берегу для пополнения припасов и счастливо избежав различных нежелательных встреч.
Джакомо хмуро пялился в серые воды генуэзского залива, облокотившись на перила капитанского помоста на корме. Разглядеть родной город, вернуться в который тот так стремился, мешала сгустившаяся мокрая пелена. Казалось бы, должен радоваться прибытию — контракт выполнен, осталось лишь довести судно до причала и все, свободен, как птица. Причем, в отличие от последней — с увесистым кошелем на поясе. Но во взгляде капитана сквозила не очень соответствующая моменту грусть. И я, кажется, понимал ее причину.
После того, как старый моряк лицезрел мои подвиги — спуск со стометровой высоты на крыльях и действие боевой ракеты, его отношение ко мне сильно изменилось. Если раньше он только подозревал, что мы не совсем обычные путешественники, и, несмотря на наличие удивительных приборов и точной карты не особо принимал во внимание наверняка ведущиеся среди пассажиров разговоры относительно моей личности, то после известных событий Джакомо резко поменял свое мнение. Не раз и не два в беседах со мной пытался выяснить мою историю более подробно, проявляя повышенный интерес к имевшимся у нас необычным устройствам. Особого успеха в этом он, разумеется, не добился, но общее представление о нашей компании получил. И оно его явно крайне заинтриговало. Однако сейчас предстоит расстаться навсегда. И это, видимо, и наводило грусть на вернувшегося на родину капитана. Как если оборвать захватывающий рассказ на самом интересном месте. Джакомо его обрывать явно не хотел. Впрочем, я тоже. Капитан показал себя умелым и знающим моряком, достаточно честным и надежным, а также, что немаловажно, открытым к приобретению новых знаний, несмотря на далеко не юношеский возраст. Легко и с интересом начал использовать компас, не заморачивась борьбой с собственными религиозными предрассудками, которые у него, кажется, и вовсе отсутствовали. Задолбал меня вопросами о принципе его действия… Короче, с этим человеком, в отличие от многих, намертво зашоренных средневековыми предубеждениями, можно работать. И, кроме того, у него могут быть нужные мне связи в городе…
